39. Значение векселя для развития кредитных операций. Вексельное обращение в Западной Европе Нового времени.

Становление кредита зачастую сталкивалось с препятствиями со стороны властей. Так. владевшие Нидерландами герцоги Бургун­дии неоднократно запрещали банковские операции (1433,1467, 1480, 1488, 1499). Судя по всему, это происходило по фискальным причи­нам, - чтобы векселя не «скрывали» облагавшиеся налогами товары и наличные деньги в «звонкой монете». Поэтому антверпенские куп­цы не могли подобно своим итальянским коллегам «внести» свой Долг или кредит в книги какого-либо банкира, компенсируя тем са­мым поступления или издержки. Не делали они и займов, продавая векселя, выписанные на корреспондента в другом городе. Однако звонкой монеты не хватало для всех расчетов, требовались фиктив­ные деньги, твердо привязанные к наличным деньгам.

Выход из положения был найден благодаря векселям. В каче­стве механизма обеспечения займа понятие «вексель» встречается в немецких источниках с начала XIV века, будучи дословным перево­дом латинского термина «cambium» (от «cambio» - менять, обмени­вать). Вексель использовался для оформления коммерческого кре­дита, расчетов и перевода денег. В Нидерландах эти расчеты по де­бету и кредиту назывались обязательственными расписками -«cedules obligatores». Купец, который подписывал вексель, обязы­вался выплатить предъявителю оговоренную сумму в определенный срок. Начиналось обращение векселей, в виде которых долги и кре­диты поступали на рынок, создавая дополнительное обращение, имеющее то преимущество, что оно «тает как снег на солнце». Дол­ги и кредиты взаимно аннулируются - это чудеса сконтро, клирин­га, компенсации или ресконтре. Одна и та же бумага переходила из рук в руки вплоть до того момента, как она аннулируется, когда кре­дитор, который получает обязательство в уплату, оказывается перво­начальным должником, это обязательство подписавшим. Поэтому в конечном итоге слово «assignation» (платежное распоряжение) во­зобладает во всеобщем употреблении над словом «cedule» - обяза­тельство. Один купец эпохи Возрождения писал: «Я уплачу ассиг­нацией, как это принято в нашем торговом обиходе».

Но при обращении векселей, несмотря на их очевидную про­стоту и эффективность, подспудно возникала проблема учета век­селей, точнее цены времени, платы за его аренду. Это так называе­мая проблема дисконта, ибо если обязательство стоит определен­ную сумму денег, то вначале оно должно стоить меньше чем при завершении операции.

Для международных расчетов ордонансом Карла V в 1537 г. был создан эскудо - золотой экю, занявший место гранадского «эксцел-лента» - золотой монеты мавров, чеканившейся еще из африканско­го золота. Этим же ордонансом предписывалось оплачивать векселя только в золоте. Тем самым пытались защититься от возможных ко­лебаний курса, негативно отражавшихся при учете векселей. В се­редине XVI в. император Священной Римской империи и король Испании Карл V разрешил предоставлять ссуды с тем, чтобы полу­чить и занятое, и оговоренные ограниченные проценты (не более 12 % годовых). Это решение подтвердил его сын испанский король Филипп II. Церковь последний раз попыталась вмешаться. Булла папы Пия V от 1571 г. осудила депозит и в общих чертах все «чисто валютные курсы», на которых было основано обращение кредитов, замаскированных под товарные и иные векселя. Но это решение просто проигнорировали, даже в католических странах.

В XVIII в. в Амстердаме активно практиковались ссуды под процент от находящихся в реализации товаров. Например, производители льняных тканей из Силезии отправляли их в Амстердам и оставляли на складах, в ожидании наиболее выгодной реализации, взяв кредит до 3/4 стоимости продукции под умеренный процент. Затем, при случае, ткани реализовывались, особенно для гол-ландских колоний на Дальнем Востоке.

Центральное место при коммерческих кредитных операциях в Западной Европе к 1600 г. принадлежало векселю. «Акцептиро­вать вексель - значит подписаться под ним, поставить свою под­пись, сделаться главным должником на ту сумму, каковая в нем указанa, обязаться от своего имени выплатить ее в указанный срок». Если срок истечения установлен векселедателем, то «акцептор» только подписывает его. Если эта дата не уточнена, то вы подписываете и датируете - и вписанная дата закрепит будущий срок платежа. По мнению Ф.Броделя, «переводной вексель оставался первой из всех коммерческих бумаг и самой важной, по сравнению с которой векселя на предъявителя, простые векселя, векселя под стоимость товаров играли лишь скромную и локальную роль». На всех рынках Европы «векселя обращаются в коммерции вместо наличных денег и неизменно с тем преимуществом перед деньгами, что они приносят процент посредством учета, производимого от одного транспорта (трансферта) к другому или от одного индоссамента к другому».

Вексель появился как торговый ответ на медлительность производства, коммуникаций и потребления. Товарооборот был невозможен без финансовых средств. Но клиентам требовалось время на извлечение из своих авуаров наличных денег, или они могли пребывать в состоянии потребления, а новый цикл «воспроизводства» уже должен был ощутить финансовый импульс. Вот тут и появился «его величество» вексель. Вскоре вексель стал одним из важнейших элементов в финансовой системе:

- с помощью векселя увеличивался объем денежной массы, находящейся в обращении;

- более эффективно и с прибылью (процентом) использовались капиталы;

- ускорялся экономический механизм «производства - распре­деления - обмена/продажи».

Но неизбежно порожденный векселями «бумажный потоп» на­чинал превышать обращение «реальной монеты». По мнению современников, в XVIII в. «вексельное обращение» превышало «денежное» в 4. в 5, в 10, а то и в 15 раз! Проблемы возникали лишь в том случае, если векселя требовалось «обналичить». Тогда происхо­дили финансовые кризисы и волны банкротств. Но в эти годы сни- жалась и процентная ставка. Так, в 1774 г., при выходе из кризиса 1773 г. и в связи с первыми известиями о беспорядках в Северной Америке векселя в Амстердаме учитывались из 2 % и даже из 1,5 %.

По мнению Броделя, в XVIII веке, с его «самоочевидным» век­сельным обращением, существовал предел для «неконтролируемой денежной эмиссии», а таковой, по сути, и являлся выпуск вексе­лей, «вексельная лихость», как иногда говорили голландцы. Тогда периодически происходили кризисы: 1763,1772 -1773,1782 -1783 г. В первом и третьем случае мы имеем дело с последствиями войны, инфляционной по природе и неизбежно тормозящей развитие эко­номики. Второй кризис связан с последствиями катастрофическо­го неурожая 1771 - 1772 г., странным образом, совпавшим с голо­дом в Индии. В результате каждый кризис сопровождался резкой нехваткой наличных денег и скачком учетной ставки до неперено­симого уровня в 10 - 15 %. Результатом были громкие банкротства в финансовом центре тогдашнего мира - Амстердаме. Банкротства, которые волнами расходились по всей Европе: крах Нёвиллов в августе 1763 г. (6 млн. флоринов), банкротство Клиффордов в де­кабре 1772 г. (5 млн. флоринов и 150 лет беспорочной истории), разорение Ван Ферелинков в октябре 1780 г.¹⁹.

Очевидно, что процент конкретного векселя тесно связан с доверием к заимодавцу и заемщику: «Стоит лишь десяти или две­надцати первоклассным амстердамским негоциантам объединить­ся ради банковской (т.е. кредитной) операции, как они в один мо­мент смогут заставить обращаться по всей Европе больше чем на двести миллионов флоринов бумажных денег, предпочитаемых деньгам наличным. Нет государя, который мог бы так поступить».

В XVIII в. повсюду в Европе имелись «праздные деньги», ко­торые с готовностью предлагали Генуя, Женева и Амстердам. В этих условиях многие государи поспешили взять взаймы под 5 %. Для торговых операций стоимость кредита опустилась до 3 - 2 %.

Банкиры считали кредитование торговли более надежным делом, нежели кредитование правителей, часто склонных к неоправдан­ным расходам и внешнеполитическим авантюрам. Похожая ситуа­ция была в Генуе около 1600 г. и свидетельствовала об обилии сво­бодных денег, которые не находили себе достойной области при­менения Чуть позже эта же ситуация будет отмечена в Англии, где после «хлопкового бума» в начале XIX в. оказалось слишком мно­го денег, не приносящих доход даже в хлопчатобумажной промыш­ленности. Только тогда английские капиталы двинулись в метал­лургическую промышленность и строительство железных дорог. Как правило, кредиты монархам амстердамские кредиторы давали под залог драгоценностей, золота, металлов (меди, ртути) и товаров В 1764 г. саксонский курфюрст поместил в Амстердамс­кий банк на «9 млн. драгоценных камней». В 1769 г. Екатерина II также оставила в залог императорские бриллианты. Помимо этого фирме, проводящей финансовую операцию (переговоры, оценку, доставку), полагались «премиальные». Например, «премия» в свя­зи с русским займом 1769 г. в 3 млн. флоринов составила 120 тыс. флоринов или 4 %. В марте 1784 г. «независимая Америка» также прибегла к голландским кредитам на 2 млн. флоринов.

Подобные займы осуществляли известные «амстердамские негоцианты»: Хоуп, Клиффорд, Фелис, Хорнек, Хогер и др. Выпу­щенные в рамках займов акции или облигации поступали на фи­нансовый рынок, где обращались по разным котировкам, принося доходы их владельцам. Таким образом, деньги в Голландии в XVIII в. занимали почти все: австрийский император, российская императ­рица, короли французский, датский, шведский. Англия и США. Эта система пошатнется в . 788 г. в результате отказа Франции платить по своим финансовым обязательствам. В результате облигации упали с 60 % до 20 %.