2.4. Исковая давность и судебные споры

по договорам перестрахования.

Единого мнения по поводу того, с какого момента должно начинаться течение срока исковой давности по договорам страхования и перестрахования, нет ни в России, ни за рубежом. В ряде стран, как, например, в Англии, в случае достаточно длительного срока исковой давности (6 лет) споры по этому поводу возникают нечасто. В российском же законодательстве для договоров страхования и перестрахования установлен сокращенный срок исковой давности – 2 года, поэтому при неправильном исчислении даты начала его течения страхователь и перестрахователь могут потерять право на защиту своих имущественных интересов в суде.

В настоящее время среди участников российского страхового рынка бытует мнение, что исковая давность по договорам перестрахования (а значит, и ретроцессии) начинает течь с даты страхового события по оригинальному договору страхования, которое впоследствии может быть признано или не признано страховым случаем [22, с.48].

Между тем при страховании имущества урегулирование крупных авиационных, морских, космических и других сложных с технической точки зрения убытков, как показывает практика, нередко занимает более двух лет.

При этом срок урегулирования подобных убытков зачастую не зависит ни от страхователя, ни от страховщика, так как до завершения работы компетентных государственных органов и межведомственных комиссий невозможно определить причину наступления страхового события, а следовательно, и принять решение, является ли это событие страховым случаем по договору страхования или нет.

Перестрахователь же, в соответствии с критикуемой позицией, по истечении двух лет после страхового события по договору страхования теряет право обращения в суд для принуждения перестраховщика произвести страховую выплату.

Хотелось бы также отметить, что для исчисления срока исковой давности по договору перестрахования не имеет никакого значения, были ли судебные разбирательства по страховому случаю между страхователем и страховщиком или нет.

Более того, не имеет никакого значения, что написано в тексте договора страхования или перестрахования, а также – что согласовано сторонами, так как ГК имеет преимущественную силу над всеми такими договоренностями сторон (ст. 198 ГК РФ).

Есть только два способа прервать течение исковой давности (ст. 203 ГК РФ):

• перестраховщику – признать долг (что до определения суммы и причин убытка, а также до составления необходимых документов обычно невозможно);

• перестрахователю – подать на перестраховщика иск в суд в установленном порядке (что до совершения действий, указанных выше, и до выставления перестраховщику необходимых документов тоже невозможно).

В соответствии с п. 2 ст. 967 ГК РФ, к договорам перестрахования применяются правила, подлежащие применению в отношении страхования предпринимательского риска. Страхование предпринимательского риска, в свою очередь, считается (в соответствии с ч. 3 п. 2 ст. 929 ГК РФ) разновидностью договора имущественного страхования. Следовательно, для договоров перестрахования установлен (в соответствии со ст. 966 ГК РФ) сокращенный срок исковой давности – 2 года.

Для договоров личного страхования и страхования ответственности известно, что вред жизни и здоровью застрахованного лица может проявиться через 20-39 лет после его причинения (то есть после даты страхового случая, например аварии на ядерной электростанции). Такие убытки будут оплачены страховщиком даже через 20-30 лет после страхового случая, так как в соответствии с п. 1 ст. 200 ГК РФ начало течения срока исковой давности исчисляется с даты, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Если допустить, что течение исковой давности по договору перестрахования начинается с момента наступления страхового случая по основному договору страхования, то страховщик после выплаты страхового возмещения по договору страхования окажется не вправе требовать от перестраховщиков страхового возмещения по договору перестрахования.

На основании всего вышесказанного, применяя принцип непротиворечивости действующего законодательства, можно сделать единственно верный вывод о неправомерности исчисления начала течения срока исковой давности по договору перестрахования с даты наступления страхового события по оригинальному (основному) договору страхования.

Однако вышеуказанный принцип означает, что по договорам перестрахования (а значит, и по договорам страхования) страховая компания-перестраховщик (или страховщик) должна быть готова оплатить убыток, произошедший и 10, и 50, и 100 лет назад, при условии, что перестрахователь (страхователь) представит ей все необходимые документы.

Это тоже достаточно неприятный момент, так как страховая компания должна будет хранить документацию по таким убыткам неограниченное число лет, и, более того, с точки зрения налоговых органов это тоже нецелесообразно, так как страховая компания обязана иметь не облагаемые налогом страховые резервы по таким страховым случаям.

Вместе с тем подобный принцип защищает интересы страхователей и перестрахователей, и, с моей точки зрения, это очень важно.

В отношении же сложностей с формулировкой и толкованием условий договоров перестрахования есть только один выход — максимально подробно описывать схему и условия договора перестрахования при заключении договора; тогда и в случае возникновения каких-либо споров будет ясно, о чем же все-таки стороны пришли к соглашению при подписании договора и как они должны действовать в такой ситуации.

Судебных споров по договорам перестра­хования не очень много, их буквально можно пересчитать по пальцам. Это, безусловно, свидетельствует о том, что операторы перестраховочного рынка уме­ют находить пути решения возникающих между ними разногласий и конфликтов, не прибегая к судебным искам. В то же время это означает, что суды слабо раз­бираются в специфике правового регулирования пере­страхования. Хотя существующие судебные акты по такого рода делам и охватывают почти все ключевые элементы института перестрахования, раз­брос позиций судов по одним и тем же вопросам та­ков, что говорить о какой-то последовательной, тем более выверенной линии не приходится.

Совершенно неожиданно принципиальное значе­ние для участников рынка/перестраховочных услуг приобрел взгляд судов на определение договора пере­страхования, содержащееся в п. 1 ст. 967 ГК: «Риск вып­латы страхового возмещения или страховой суммы, принятый на себя страховщиком по договору страхо­вания, может быть им застрахован полностью или ча­стично у другого страховщика (страховщиков) по зак­люченному с последнем договору перестрахования». Вот конкретные примеры судебных актов, демонст­рирующие два диаметрально противоположных подхо­да к этой проблеме.

Так, в решении Арбитражного суда Челябинской области и постановлениях вышестоящих судебных ин­станций по иску ТОО «Промтовары-78» к СК «Копи-Аско» и ее материнской компании СК «Южурал-Аско» о признании недействительным договора облигаторного перестрахования всего страхового портфеля СК «Копи-Аско» говорится следующее: «Содержание до­говора перестрахования установлено в законе (п. 8 ст. 967 ГК РФ). Между тем условия спорного договора не соответствуют содержанию такого договора, предус­мотренному законом. В договоре не определен его предмет, так как нет упоминания о страховании пере­страхователем риска выплаты страхового возмещения или страховой суммы по заключенным им договорам страхования (п. 1 ст. 967 ГК РФ). Все положения ст. 967 ГК РФ являются императивными и обязательными для сторон перестраховочного договора».

Иная позиция выражена в постановлении Федераль­ного арбитражного суда Московского округа по делу № КГ- А40/460-99 по иску перестраховщика к пере­страхователю о взыскании выплаченного ему страхо­вого возмещения как неосновательного обогащения, поскольку договор перестрахования, по мнению ист­ца, не соответствует закону и, в частности, не содер­жит упоминания о страховании риска исполнения стра­ховщиком своих обязательств (ст. 13 Закона РФ «О стра­ховании»). Нужно отметить, что текст ст. 13 этого закона статья не действует с I марта 1996 г.) и п. 1 ст. 967 ГК идентичны. Так вот кассационная инстанция заставила в силе состоявшиеся судебные поста­новления, которыми было отказано в удовлетворении иска, поскольку из ст. 13 «не вытекает, что применен­ное законодателем определение перестрахования дол­жно быть обязательно указано в качестве предмета договора перестрахования при его заключении».

Анализ судебных решений дает основание говорить о том, что суды подчас рассматривают перестрахова­ние как страхование предпринимательского риска со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так, в уже упоминавшемся решении Арбитражного суда Челябин­ской области и постановлениях вышестоящих судеб­ных инстанции по иску ТОО «Промтовары-78» к СК «Копи-Аско» и СК «Южурал-Аско» сделан и такой вывод: «По договору перестрахования с учетом ст. 933 ГК РФ может быть застрахован предпринимательский риск самого перестрахователя и только в его пользу, в связи с чем выплата перестраховщиком страхового возмещения непосредственно страхователю по ориги­нальному договору страхования является прямым на­рушением требований закона и означает исключение ответственности перестрахователя». Последствия такого вывода – признание договора недействительным по признаку ничтожности. В обоснование своих решений о недействительности подобных договоров перестра­хования суды также ссылаются на норму п. 3 ст. 967 ГК, в соответствии с которой при перестраховании ответ­ственным перед страхователем по основному догово­ру страхования за выплату страхового возмещения ос­тается страховщик. Учитывая, что практика выплат страхового возмещения перестраховщиком непосред­ственно страхователю является достаточно распрост­раненным явлением, в этом вопросе, следует разобраться максимально глубоко и, более того, выработать определенные практические меры защиты от такого толкования судами соответствующих положений закона и условий договоров перестрахова­ния.

Сначала о том, почему стороны договоров перестрахования идут на подобные соглашения. Главным здесь является совершенно справедливое и экономи­чески обоснованное требование страхователей возме­стить им убытки, вызванные страховыми случаями, как можно быстрее. Однако при крупных страховых собы­тиях у страховщика может не хватить денег, чтобы полностью оплатить убытки. Если в этом случае пере­страховщик перечислит деньги страховщику, а тот в свою очередь переведет эту же сумму страхователю, то деньги поступят к последнему минимум с недель­ным опозданием. Еще более сложные проблемы воз­никают, когда речь идет о так называемых валютных договорах страхования (это в основном договоры стра­хования экспортно-импортных грузов) либо когда от­ветственность страховщика перед страхователем выра­жена в валютном эквиваленте. Здесь к проблеме задер­жки возмещения убытков прибавляется вполне реаль­ная опасность, что страховщик сам понесет дополнительные убытки в связи с неблагоприятным изменением курса иностранной валюты за тот пери­од, пока деньги будут находиться в пути. Другими сло­вами, перечисление суммы страховой выплаты пере­страховщиком непосредственно страхователю по ос­новному договору страхования является выгодным и страховщикам, и, что еще важнее, их клиентам и, конечно же, не может нарушать чьих-либо прав и ин­тересов. Уже в силу этого понимать п. 3 ст. 967 ГК как запрет на подобного рода действия нет никаких осно­ваний. Здесь уместно напомнить, что согласно п. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации любое ограниче­ние гражданских прав возможно только в целях защи­ты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Очевид­но, что ни одна из этих целей не вызывает необходи­мости запретить перестраховщику выплачивать страхо­вое возмещение по договору страхования непосред­ственно страхователю.

Кроме того, действие положения закона о приме­нении к договору перестрахования правил, относящих­ся к договору страхования предпринимательского рис­ка, может быть отменено, если стороны в договоре перестрахования конкретного рис­ка, или в договоре об общих условиях факультативного перестрахования, на который имеется ссылка в конкретном перестраховочном договоре, либо в договоре облигаторного перестрахования прямо укажут, что такие правила к данному договору или к соответству­ющим договорам не применяются. Затем, если в дого­воре перестрахования, как это и было в данном слу­чае, стороны согласовали иной, чем определен ст. 933 ГК, порядок выплаты страхового возмещения, то это и есть то самое «иное», что предусмотрено договором перестрахования. Таким образом, вывод суда о проти­воречии договора норме ст. 933 ГК тоже является незаконным.

Быть ответственным за выполнение обязательств (как дословно в тексте п. 3 ст. 967 ГК) и лично их исполнять (п. 1 ст. 313 ГК) – это совсем не одно и то же. Ответственным является лицо, к которому могут быть обращены соответствующие требования, и не более того. Обязанности страховщика лично исполнять обязательства по выплате страхового возмещения или страховой суммы в других нормах закона или в иных нормативных актах не содержится. Поэтому, как мне представляется, вполне возможна такая конструкция: третье лицо, в данном случае это перестраховщик, по просьбе страховщика производит за него расчеты полностью или частично со страхователем, а затем страховщик и третье лицо урегулируют отношения между собой.

Здесь также надо отметить, что далеко не все суды столь категоричны в оценке положений договоров об обязанности перестраховщика выплатить страховое возмещение непосредственно страхователю по основному договору страхования. Так, в постановлении апелляционной инстанции Арбитражного суда г.Москвы от 23-26 сентября 1997г. по делу № А40-20627/97-55-324 указывается: «Пунктом 3.3.2. договора № 63 от 20.07.95 предусмотрена обязанность перестраховщика перечислить перестрахователю (истцу) либо по его поручению страхователю (ВАСО) соответствующую долю стра­хового возмещения в пределах принятого на себя объе­ма ответственности в течение 5-ти банковских дней после получения страхового акта». При этом суд не делает вывода о ничтожности приведенного положе­ния договора о возможности перечисления суммы стра­ховой выплаты страхователю. Если добавить, что этим постановлением оставлено без изменений решение суда первой инстанции об удовлетворении иска перестра­хователя к перестраховщику о взыскании страхового возмещения, то понятно, что суды в данном случае не увидели никакого криминала и сочли вполне закон­ной указанную договорную норму.

А теперь о самой опасной для рынка страховых и перестраховочных услуг ошибке судов. К сожалению, уже не единичны случаи, когда суды рассматривают в качестве страхового случая по договорам перестрахо­вания реальную выплату перестрахователем страхово­го возмещения, а не возникновение риска такой вып­латы, как прямо указано в тексте закона. Если учесть, что договоры перестрахования заканчиваются одновре­менно с оригинальным договором страхования, то у недобросовестного перестраховщика появилось абсо­лютно законное основание отказать перестраховате­лю в возмещении убытков, если тот произвел страхо­вую выплату после истечения срока действия догово­ра, хотя бы и по страховым случаям, произошедшим в тот период, когда договор еще действовал. Именно такой вердикт вынес Арбитражный суд г. Москвы по известному делу по иску Военно-страховой компании к СК «Инфост», отказавшейся выплачивать страховое возмещение по договору перестрахования автотранс­порта по тем основаниям, что страховщик перечис­лил деньги страхователю уже после того, как закон­чился срок действия договора страхования и соответ­ственно перестрахования, хотя страховое событие имело место за два месяца до истечения этого срока. Решение первой инстанции оставили в силе и все вышестоящие суды. Другой пример. В решении Арбитраж­ного суда г. Москвы от 28 мая 1998 г. по делу № А40-12488/98-49-175 также говорится совершенно однознач­но: «...ответчик по договору перестрахования № Н 28/ 1 от 01.02.96 г. фактически застраховал у истца риск выплаты страхового возмещения ... по договору состра­хования № 081-ВС от 28.12.95 г. При этом страховым слу­чаем является факт выплаты страхового возмещения». Естественно возникает вопрос, а что же делать страхов­щику, если страховое событие происходит, например, в самые последние дни действия договора страхования, и он по сугубо технологическим причинам (страхователь должен направить ему извещение, а только на это, как правило, дается два дня; он обязан провести хотя бы элементарное расследование, собрать необходимые документы, назначить экспертизу для определения размера ущерба, наконец, сам оформить акт страхо­вания и еще подготовить платежное поручение и т.д.) при всем желании не сможет произвести страховую выплату до завершения договора. Опять, мягко гово­ря, парадоксальность принятых судами решений на­лицо, но судебные акты, к сожалению, остались в силе.

Кое-кто из специалистов предлагает решить пробле­му самым простым способом – заключать договоры перестрахования на больший срок, чем договоры страхования. При всей внешней простоте и привлекатель­ности этого предложения здесь, тем не менее, есть подводные камни. Поскольку по договору перестрахо­вания страхуется риск выплаты страхового возмеще­ния по оригинальному страховому договору, то после того, как он прекратил свое действие, о каком риске страховой выплаты по нему может идти речь? То есть здесь отсутствует сам предмет договора перестрахова­ния.

Сейчас некоторые субъекты перестраховочной де­ятельности пытаются защититься от этой опасности тем, что включают в договоры специальные положе­ния, в соответствии с которыми перестраховщик при­нимает на себя обязательства произвести перестрахо­вателю выплату страхового возмещения независимо от того, когда тот сам возместит убытки страхователю, при условии, что страховое событие по основному договору страхования имело место в период действия договора перестрахования. Но, спрашивается, зачем же создавать эти искусственные и сложные правовые кон­струкции, когда значительно проще рассматривать в качестве страхового случая по перестраховочному до­говору не фактическую выплату страховщиком стра­хового возмещения, а возникновение риска такой вып­латы в связи с тем, что произошло некое событие, какое может быть признано страховщиком страховым случаем. При таком подходе никаких проблем ни для кого не возникает.

Периодически в различных регионах России возни­кают определенные проблемы для участников перестраховочных операций и в их отношениях с налого­выми органами. Это происходит потому, что в Поло­жении об особенностях определения налогооблагае­мой базы для уплаты налога на прибыль страховщиками, утвержденном постановлением Пра­вительства РФ № 491 от 16. 05. 1994 г., договор перестра­хования в большинстве пунктов не упоминается. Пе­рестраховщики, совершенно обоснованно считая, что занимаются особым видом страховой деятельности, в полном объеме пользуются нормами данного докумен­та. Но некоторые налоговые инспекции, буквально толкуя указанное положение, предъявляют перестра­ховщикам претензии по поводу умышленного заниже­ния налогооблагаемой базы за счет отнесения на зат­раты расходов, связанных с выполнением обязательств по договорам перестрахования. Такие претензии, в ча­стности, были предъявлены Западно-Сибирскому пе­рестраховочному обществу, и перестраховщик вынуж­ден был обжаловать решение налогового органа о взыс­кании недоимки по налогам, пеней и штрафных санк­ций в арбитражный суд Новосибирской области. Суд согласился с доводами истца, что перестраховщик со­гласно п. 1 ст. 967 ГК в договоре перестрахования явля­ется страховщиком, что по перестраховочному дого­вору страхуется риск страховой выплаты, т.е. это фак­тически договор страхования особого объекта, и признал решение налогового органа недействительным.

Как видно из приведенных примеров, суды по од­ним и тем же вопросам высказывают диаметрально противоположные мнения, а это в свою очередь ведет к принятию при наличии практически одинаковых об­стоятельств различных по своей сути решений. Такое положение вещей дестабилизирует перестраховочные отношения, создает почву для невыполнения недобросовестными перестраховщиками своих обязательств по договорам. Одним словом, мешает развитию рынка.