Зарождение многонациональных корпораци

Монополизация народного хозяйства России, будучи выражением общеисторических процессов перерастания свободного капитализма в империализм, происходила, как это уже неоднократно отмечалось, в условиях интенсивной интернационализации капитала. Монополистические объединения в России в своей большей части не были простыми ответвлениями иностранных монополий. Они зарождались на местной почве, хотя их участниками нередко являлись и иностранные фирмы.

Последнее обстоятельство обусловило, однако, заинтересованность зарубежных промышленно-финансовых групп в борьбе за господство на российском рынке.

С другой стороны, бурное развитие крупного капиталистического производства в некоторых отраслях промышленности России, его ранняя монополизация гигантскими компаниями или союзами крупных фирм, пробудило стремление последних к выходу на внешний рынок. Такая ситуация сложилась в конце XIX — начале XX в., в частности, в нефтяном деле. Этим обусловливались различного рода контакты и формы конкурентной борьбы или сотрудничества с зарубежными компаниями, торгово-промышленными объединениями, банками.

В результате многие монополистические объединения, будучи российскими постольку, поскольку они выросли из борьбы за рынки сбыта в России, были по составу участвующих в них предприятий многонациональными. Разумеется, это ни в какой мере не означает, что они являлись многонациональными корпорациями в современном понимании этого термина.

Однако участие в российских монополиях предприятий, финансировавшихся иностранными банками, или представлявших собой дочерние фирмы зарубежных промышленных компаний, делало их неотъемлемой составной частью созревания организационных форммеждународного бизнеса. И все же имелась существенная разница между участием в российских сбытовых монополиях действовавшей в России компании, контролируемой какой-либо иностранной промышленной фирмой или банком, и захватом монополистических позиций в той или иной отрасли российской промышленности дочерним предприятием какой-либо иностранной корпорации.

Такие случаи также имели место в России. В их числе следует прежде всего указать на упоминавшийся выше нефтяной концерн Ротшильдов и фирму «Зингера», развитие которых в начале XX в. шло по направлению к превращению в многонациональные корпорации. Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют на конкретном примере рассмотреть механизм одного из таких превращений, наглядно показывая, что несмотря на большую роль в процессах оформления многонациональных корпораций субъективных факторов, эти процессы носят вполне закономерный характер, выражая объективные потребности развития капиталистического производства в условиях империализма.

***

В конце февраля 1912 г. весь мир облетело сообщение о том, что англо- голландский нефтяной трест «Ройял Датч — Шелл» приобрел принадлежавшие парижскому банкирскому дому Ротшильдов нефтепромышленные и торговые предприятия в России: Каспийско-Черноморское общество, «Мазут», «Русский стандарт». Тем самым прекратила свое существование, созданная в 80-е годы XIX в., нефтяная империя Ротшильдов, делившая с фирмой Нобелей монополию на добычу, переработку и сбыт российской нефти. Ее владения перешли к тресту «Ройял Датч-Шелл», который стал теперь, как мы увидим ниже англо-голландско-французским.

Обстоятельства заключения этой сделки, поразившей своими масштабами современников, давно интересуют историков. Каких только предположений не высказывали исследователи относительно того, почему Ротшильды решили продать свои предприятия в России. Однако в обширной литературе, посвященной нефтяному бизнесу, вопрос о том, когда и при каких обстоятельствах было принято ими это решение, так и не получил документально обоснованного ответа. В четырехтомной «Истории Ройял Датч», написанной историографом этой компании Ф.Джеретсоном по материалам ее архивов, уделено немало места рассмотрению причин, которые привели руководителя треста «Ройял Датч» — Шелл» Детердинга в Россию. Но архивы «Ройял Датч» не могли, разумеется, раскрыть, какие мотивы побудили Ротшильдов принять предложение Детердинга. Джеретсон достаточно подробно охарактеризовал окончательные итоги переговоров между Детердингом и Ротшильдами. Однако их ход был показан весьма отрывочно и, как теперь выяснилось, неточно.

Много сделали для изучения борьбы за господство в нефтяной промышленности России советские ученые. Для понимания условий, в которых решались судьбы ротшильдовской нефтяной монополии в России, особое значение имеют исследования А.А.Фурсенко, осветившие взаимоотношения Ротшильдов с крупнейшими нефтяными монополиями в борьбе за рынкиЗападной Европы и Азии, а также работы И.А.Дьяконовой, показавшие соперничество Ротшильдов и Нобелей на российском рынке. Однако, касаясь истории переговоров между Ротшильдами и Детердингом, завершившихся соглашением о переходе ротшильдовских предприятий в России к тресту «Ройял Датч-Шелл», А.А.Фурсенко отмечал: «Приходится сожалеть, что никакой документацией по этому вопросу мы не располагаем».

Вот почему, получив разрешение дирекции «Банка Ротшильд» на ознакомление с его материалами, переданными на хранение в Национальный архив Франции, автор этих строк предпринял попытку разыскать следы упомянутой сделки. Среди копировальных книг исходящей корреспонденции «Банка Ротшильд» обнаружились пресс-копии* писем и телеграмм Ж.Арона — инженера банка, занимавшегося в течение длительного времени его нефтяными делами. Всего сохранилось более 60 таких книг — за период с середины 80-х годов XIX в. до 1913 года. Арон был душой ротшильдовской нефтяной империи. Его письма, исполненные небрежным, малопонятным почерком, раскрывают ее внутренние пружины, отношения с союзниками и конкурентами, неудавшиеся планы и многое другое, что было скрыто от взглядов сторонних наблюдателей под покровом тщательно оберегавшейся коммерческой тайны. Во многих тысячах писем и телеграмм Арона, копировавшихся изо дня в день в течение более чем двух десятков лет, зафиксирована до мельчайших подробностей история Ротшильдовской нефтяной империи в России. Однако воссоздавать эту историю не просто, ибо в нашем распоряжении пока нет тех писем, на которые отвечал Арон. Неизвестно, как правило, и содержание устных бесед, продолжением которых служили многие его письма. А.А.Фурсенко, ссылаясь на Джеретсона, относит начало переговоров между Ротшильдами и Детердингом, завершившихся «одной из самых крупных сделок в истории нефтяной промышленности России», к концу 1909 года.

Джеретсон видит такое начало в попытках Детердинга договориться с Ротшильдами о согласовании их интересов в Средиземноморье. Однако эти попытки непосредственно не предшествовали переговорам о продаже Детердингу российских предприятий Ротшильдов. Не были они и исходным моментом того длительного диалога между Ротшильдами и Детердингом,

который можно рассматривать в качестве предистории переговоров, решивших судьбу ротшильдовской монополии в России. С большим основанием этот момент можно отнести к 1907 г., когда произошло образование треста «Ройял Датч-Шелл». Так, в сущности, и поступает Джеретсон, отмечая, что со времени объединения компаний «Ройял Датч» и «Шелл» сделка между Ротшильдами и Детердингом «носилась в воздухе». Действительно, вопросы отношений Ротшильдов с Детердингом с 1907 г. занимают все более заметное место в корреспонденции Арона. То было время серьезных сдвигов в расстановке сил международных нефтяных монополий и резкого обострения конкуренции между ними.

В России Ротшильдам приходилось вести борьбу с фирмой Нобелей. Достигнутое к 1905 г. картельное соглашение между ними о проведении совместной торговой политики на внутреннем рынке, фактически означавшее признание Ротшильдами ведущей роли Нобелей в российской нефтеторговле,лишь видоизменило формы этой борьбы. В условиях экономического кризиса начала 900-х годов стали обнаруживаться слабые места ротшильдовской нефтяной империи в России. В справке, относящейся к марту 1904 г., эксперт «Лионского кредита» оценивал финансовое положение центрального предприятия группы Ротшильдов — Каспийско-Черноморского общества — как «достаточно посредственное вследствие низких прибылей, полученных в течение двух последних лет, а также очень высокой цифры долгов, включавшей значительный долг банкам».

Это положение удалось в дальнейшем несколько поправить только путем увеличения акционерного капитала общества. В то

время как Ротшильдам приходилось заниматься латанием образовавшихся прорех, фирма Нобелей продолжала укреплять свои позиции. Она, в частности, достигла в 1907 г. соглашения с третьим по значению в России нефтеторговым предприятием — - обществом «А.Т.Манташев и К°», об отказе его в пользу товарищества «Бр. Нобель» от самостоятельной продажи керосина на внутреннем рынке.

В результате в письмах директора правления товарищества «Бр. Нобель» Э.К.Груба Арону стали слышны металлические нотки. А корреспонденция Арона этого времени содержит немало жалоб на непримиримое поведение представителей фирмы Нобелей.

Положение Ротшильдов на заграничных рынках, куда они вывозили российские нефтепродукты, было тоже сложным. Образование летом 1906 г. Европейского нефтяного союза (ЕНС) явилось началом нового раунда борьбы за рынок Западной Европы. Заменив систему двусторонних и многосторонних соглашений между занимавшимися сбытом нефтепродуктов в Западной Европе финансовыми и торгово-промышленными группировками, объединившимися для борьбы против «Стандард ойл К°», ЕНС выявил сложившееся к тому времени соотношение сил. Каждая из двух создавших его групп — группа «Дойче Банк», в которую вошли контролируемые им предприятия по добыче и переработке нефти в Румынии и Галиции, и группа, образованная фирмами Нобелей и Ротшильдов, — получила по шесть мест в Комитете ЕНС. Эти места были распределены между Нобелями и Ротшильдами поровну. Попытка Ротшильдов несколько усилить свое влияние в ЕНС путем привлечения к нему дружественной им в то времени бельгийской фирмы Ватеркейна, владевшей предприятиями в Грозненском районе, Галиции и Румынии, окончилась неудачей. «Дойче Банк» согласился на введение представителя фирмы

Ватеркейна в состав Комитета ЕНС, только получив там дополнительное, седь- мое место. К тому же при увеличении в 1907 г. капитала ЕНС «Дойче Банк» оставил за собой контрольный пакет его акций.

Между тем отношения Ватеркейна с Ротшильдами вскоре расстроились, и уже в 1908 г. он предложил свое сотрудничество Нобелям.

Наконец, и в концерне «Эйшиетик петролеум Ко», занимавшемся сбытом нефтепродуктов на Дальнем Востоке, Ротшильды в результате объединения двух остальных его участников — компаний «Ройял Датч» и «Шелл» — оказались в меньшинстве. Именно в этих условиях усиливаются контакты Ротшильдов с Детердингом. Одним из результатов образования треста «Ройял Датч — Шелл» явилось начавшееся вскоре наступление его на нефтяные месторождения и рынки Европы. Готовя это наступление, Детердинг еще в 1906 г. основал«Геконсолидеерде голландше петролеум К°», которой предназначалась роль «холдинг-компани» в создаваемой им промышленно-финансовой группе.

Уже первые действия треста «Ройял Датч — Шелл» в Европе, преследовавшие целью его утверждение в нефтепромышленности Румынии, осуществлялись через посредство «Геконсолидеерде К°». Внедрение треста «Ройял Датч —Шелл» в Румынию, где преобладающие позиции занимал «Дойче Банк», вероятно, способствовало сближению Детердинга и Ротшильдов. Последние были равнодушны к Румынии, но проявляли большой интерес к месопотамской нефти и хотели получить поддержку Детердинга в реализации своих замыслов.

Как известно, Детердинг добился в Румынии многого. Создав там в 1908 г. крупную нефтяную компанию «Астра-Ромына» и подчинив затем местное общество «Регатул-Ромына», он заметно потеснил «Дойче Банк» и Рокфеллера. Но ему не удалось достичь главного: господства в румынской нефтяной промышленности. Предпринятая Детердингом попытка договориться с «Дойче Банком» о покупке у него важнейшего из финансируемых им предприятий в Румынии — компании «Стяуа Ромына» — закончилась неудачей.

Не добившись вытеснения «Дойче Банка» из Румынии, Детердинг в середине 1910 г. сделал ему сенсационное предложение: уступить тресту «Ройял Датч — Шелл» свою долю в ЕНС и тем самым вообще отказаться от участия в нефтяных делах Европы. Как явствует из писем Арона, Детердинг в начале июля 1910 г. сообщил об этом предложении Ротшильдам и заручился их поддержкой. В конфиденциальном письме от 4 июля Ф.Лейну, известному нефтяному дельцу, выполнявшему посреднические функции в отношениях между Ротшильдами и Детердингом, Арон сообщал: «Вы, несомненно, уже в курсе того, что обширная комбинация нашего друга г. Детердинга, который на этих днях прибыл в Париж, обстоятельно обсуждена с этими господами»: «Эти господа» (так Арон называл баронов Ротшильдов) весьма благожелательно отнеслись к предложенной комбинации. Чтобы доказать Детердингу «свое доверие», они выразили готовность в случае необходимости принять участие в увеличении капитала «Геконсолидеерде К°», предназначенного для покупки принадлежавших «Дойче Банку» акций ЕНС в размере от 6 до 7 млн. франков.

Вместе с тем у Ротшильдов было и встречное предложение. О нем Арон сообщил Лейну 8 июля: «Вы знаете, что месопотамское дело всегда живо интересовало моих шефов, и, по их мнению, сейчас представляется случай... продвинуться вперед в этом вопросе. Ради этого Ротшильды соглашались даже предоставить Детердингу руководство проектируемым предприятием. Тот охотно откликнулся на это, и уже 12 июля в ходе его беседы с Ароном, состоявшейся в банке Ротшильдов, была достигнута договоренность о совместных действиях в Месопотамии. Сообщая о результатах этой беседы Эдмону Ротшильду, в ведении которого находились нефтяные дела, Арон отмечал, в частности, что главные трудности, мешавшие месопотамскому делу, преодолены «вследствие соглашения, достигнутого между г. Детердингом и "Дойче Банком", уступающим все интересы, которыми он обладает в нефтяных предприятиях».

Это письмо было послано Ароном 21 июля 1910 года. А в следующие дни стали приходить известия о провале переговоров Детердинга с «Дойче Банком». Особенно встревожило Арона письмо Лейна. 25 июля Арон телеграфировал Лейну: «Мы очень удивлены, получив ваше письмо о том, что дело "Дойче Банка" остановилось, и нет ничего определенного относительно переговоров: Европейский нефтяной союз — Геконсолидеерде». Не желая верить полученным известиям, Арон в тот же день отправил телеграмму Детердингу: «Я с большим интересом услышу от Вас, как идут переговоры относительно Европейского нефтяного союза, а также о различных противоречивых слухах, курсирующих всюду без указания точного источника».

Спустя год директор «Бритиш петролеум К°» — филиала ЕНС Т.Кин, касаясь причин неудачи переговоров Детердинга с «Дойче Банком», писал 28 июня 1911 г. Э.Л.Нобелю: «Трудность заключается в том, что г. Детердинг не войдет в ЕНС иначе как хозяином... В настоящий момент, как я понимаю, политика г. Детердинга заключается в том, чтобы оставить все как есть с тем расчетом, что позднее, когда наши берлинские друзья понесут убытки, он сможет реализовать свой план приобретения их доли в ЕНС при меньших расходах, чем это возможно теперь».

Если Детердинг мог спокойно ждать, когда наступит момент для заключения сделки на более выгодных условиях, то для Ротшильдов провал переговоров означал крушение надежд на изменение расстановки сил в ЕНС в их пользу, которое позволило бы им преодолеть вновь обострившиеся трудности в российских нефтяных делах. В июле 1910 г. «Нефтяное дело» сообщило о том, что Каспийско-Черноморское общество объявило «полный расчет своим батумским служащим». Все резервуары для хранения керосина приказано разобрать и в разобранном виде перевести в Майкоп... — продолжал журнал. — Грандиозное сооружение керосино-ящичного завода разбирается по частям: машины для выделки банок и лесопильни распроданы частью в Болгарию, частью в Россию. Пароходики и моторные лодки и вагоны проданы в Турцию: в итоге от завода, производившего 10 млн. ящиков год, остаются одни жилые дома и хозяйственные строения».

Отвечая 6 августа на одно из писем, вызванных слухами о предстоящей ликвидации Каспийско-Черноморского общества, Арон, хотя и опровергал их, вынужден был признать, что дела общества «далеко не блестящи».

В тот же день он отправил еще одно письмо, в котором речь шла о другом детище Ротшильдов в России — обществе «Русский стандарт», предприятия которого находились на Кубани и в Грозненском районе. Обращаясь к руководителям фирмы Нобелей, Арон упрекал их в проведении «пагубной» политики по отношению к «Русскому стандарту» в тот момент, когда общество оказалось в трудном положении из-за «непредвиденного перепроизводства» на грозненских землях.

По сообщению «Нефтяного дела», в 1909 г. «Русский стандарт» имел убыток на экспорте керосина и бензина в 1,2 млн. руб.. Журнал и на этот раз был недалек от истины, так как в письме к барону Эдмону от 30 июля, сообщая о результатах деятельности в 1909 г. еще одного предприятия Ротшильдов в России — общества «Мазут», Арон отмечал, что полученная им прибыль оказалась меньше из-за потерь, понесенных вследствие его обязательств перед «Русским стандартом». «Результаты 1909 г., — заключал Арон, — оказались,таким образом, менее благоприятными, чем в предыдущие годы потому что торговля керосином в отличие от предыдущих лет не дала никакой прибыли».

Встревоженный этим, Арон предпринял в июле 1910 г. поездку в Россию, чтобы изучить решения, «которые можно было бы принять, чтобы положить конец положению, в котором находится «Мазут». Во время пребывания в Петербурге ему удалось заручиться согласием братьев Поляков (компаньонов Ротшильдов по обществу «Мазут») на выработанную им комбинацию по урегулированию положения ротшильдовских нефтяных предприятий в России, исходным элементом которой должно было послужить увеличение капитала общества «Мазут».

Но больше всего Ротшильдов беспокоило другое. Когда в конце 1906 г., стремясь усилить свои позиции в ЕНС, они добились предоставления отдельного места в Комитете ЕНС дружественной им тогда бельгийской фирме Ватеркейна, последняя оказалась не в состоянии ввести причитавшийся с нее за это место взнос в 3 млн. марок. Ротшильдам пришлось взять на себя уплату недостающих 1,2 млн. марок. Они сделали это под предлогом передачи Ватеркейну представительства принадлежавшего им общества «Русский стандарт» в Комитете ЕНС. В результате это общество, специализировавшееся преимущественно на производстве бензина, оказалось связано обязательством поставок керосина ЕНС в счет квоты, доставшейся фирме Ватеркейна.

Фактически эти поставки выполнялись предприятием фирмы Ватеркейна — обществом «И.А.Ахвердов и К°». Но когда вследствие ухудшения отношений Ротшильдов с Ватеркейном соглашение между обществами «Русский стандарт» и «И.А.Ахвердов и К°» об этих поставках прекратило свое действие, упомянутое обязательство стало весьма неблагоприятно сказываться на делах «Русского стандарта». Разъясняя Лейну положение, в котором оказалось это общество, Арон писал 9 декабря 1910 г.: «"Русский стандарт" никогда не поставил ЕНС ни одного пуда керосина, и если это общество взяло на себя обязательство перед ЕНС, то только вследствие своих коммерческих отношений с обществом Ахвердова, и это было сделано по инициативе и просьбе г. Ватеркейна». Арон выражал сожаление, что при заключении между «Русским стандартом» и ЕНС договора о поставках не было обусловлено его аннулирование в случае прекращения действия торгового соглашения между «Русским стандартом» и обществом «И.А.Ахвердов и К°». «Упущение, допущенное во время вхождения г. Ватеркейна в ЕНС, — с горечью заключал Арон, — вынуждает нас теперь находить трудные и сложные комбинации и наперекор пожеланиям барона Эдмона приступить к ликвидации "Русского стандарта"».

В то время, когда в банке Ротшильдов мучительно размышляли о том, как «освободить «Русский стандарт» от его обязательств по отношению к ЕНС, Детердинга занимала другая проблема: он искал пути для проникновения в нефтяную промышленность России. Если верить Лейну, Детердинг еще в 1909 г. собирался «заняться русской нефтяной промышленностью». Но когда весной 1909 г. А.И.Манташев предложил ему акции своей компании, эта сделка не состоялась, хотя, по словам Лейна, Детердинг, «очень хотел бы отделаться от конкуренции Манташева в Египте».

Следовательно, в тот период Детердинг больше думал об Египте, чем о России. После же неудачи переговоров с «ДойчеБанком» вопрос о внедрении в российскую нефтепромышленность встал перед Детердингом как первоочередная задача. В условиях обострившейся конкуренции со «Стандарт Ойл К°» и в целях укрепления необходимы источники нефти непосредственно в Европе. То, что ему удалось добиться в Румынии, не могло его удовлетворить. Единственный выход он видел в том, чтобы обосноваться в России. И уже осенью 1910 г. в этом направлении делаются первые шаги. Их результатом явилась покупка «Геконсолидеерде К°» и контрольного пакета акций общества «Казбекский синдикат», владевшего промыслами и нефтеперерабатывающим заводом в Грозненском районе.

Вероятно, мысль о целесообразности ликвидации общества «Русский стандарт» и продажи его предприятий Детердингу с целью последующего их слияния с предприятиями «Казбекского синдиката» была подсказана Арону Лейном (последний в то время выполнял многие поручения Детердинга).

Джеретсон полагает, что активную роль в осуществлении комбинации, предусматривавшей объединение «Русского стандарта» и «Казбекского синдиката», сыграла также парижская фирма «Сыновья А.Дойтша», которая, будучи компаньоном Ротшильдов по «Русскому стандарту», в то же время находилась в дружественных отношениях с Детердингом. Как бы то ни было, но в декабре 1910 г. между Ротшильдами и Детердингом завязались переговоры по этому вопросу на основе проекта, предложенного Лейном. 9 декабря 1910 г. Арон писал Лейну: «Мы увидим завтра гг. Лойтш и Гро и изучим вместе с ними все детали выработанного вами проекта, чтобы быть в состоянии обсудить в понедельник (12 декабря. — В.Б.) с Детердингом пункты, оставшиеся нерешенными».

Однако число неясных вопросов по мере изучения проекта Лейна не уменьшалось, а возрастало. 14 декабря Арон сообщал Лейну, что хотя он лично нашел его схему «очень ловкой», но у юрисконсульта банка она вызвала много замечаний. Если Арон явно склонялся к предложению Лейна, то его шефы, видимо, отнеслись к нему более скептически. «Здесь еще не значит, как быть с осуществлением проекта, выработанного Вами и одобренного в своих главных чертах Детердингом», — писал Арон Лейну 24 декабря 1910 года. Настаивая на том, чтобы соглашение между «Казбекским синдикатом» и «Русским

стандартом» покрыло обязательства последнего по отношению к ЕНС, Ротшильды рассматривали и другие варианты решения этого вопроса на случай, если переговоры зайдут в тупик.

Положение не изменилось и через десять дней. «Что касается вопроса о "Русском стандарте", то мы все еще рассматриваем Ваш проект, но новогодние праздники прервали нашу работу», — информировал 3 января 1911 г. Лейна Арон. Замечание по проекту Лейна, сделанное Ароном в начале января, свидетельствует о том, что Ротшильды очень опасались, как бы ликвидация «Русского стандарта» не нанесла ущерба их нефтяным делам в России. Следовательно, обсуждая предложенную Лейном комбинацию, Ротшильды видели в ней лишь выход из того затруднительного положения, в котором оказался «Русский стандарт», и отнюдь не помышляли об уходе из российской нефтяной промышленности. В частности, стремясь не допустить, чтобы с ликвидацией «Русского стандарта» картель «Нобель-Мазут» потерял контрагента, Ротшильды настаивали на включении в проект пункта, согласно которому новое общество, создаваемое взамен ликвидируемого,обязано было заключить с упомянутым картелем договор о передаче ему своей продукции для продажи на внутреннем рынке.

В заключении такого договора Детердинг был заинтересован не меньше Ротшильдов. Джеретсон объясняет это следующим образом: «Продукция "Русского стандарта" до того времени распределялась на внутреннем рынке объединением двух крупных российских сбытовых компаний, Нобеля и Мазута, полностью владевших данным рынком к тому времени. Однако контракт, заключенный в апреле 1904 г. между указанным объединением и "Русским стандартом"» должен был истечь в конце декабря 1911 года. Поэтому было важно, чтобы «Русский стандарт» не опоздал с заключением подобного же соглашения с Нобелем и Мазутом, или по крайней мере с одним из них, чтобы не подвергнуться риску оказаться с нереализованной продукцией на руках».

Именно в таком положении оказался «Казбекский синдикат» после перехода его к Детердингу. По этому поводу журнал «Нефтяное дело» не без злорадства писал: «Хотя группа Шелл вот уже скоро год как ведет ожесточенную войну с мировым колоссом, американским Стандартом, и ведет не без успеха, но она оказалась недостаточно сильна, чтобы воевать с русскими условиями промышленности. Добывая большие количества нефти на промыслах общества "Казбекский синдикат" и имея мировую организацию для торговли нефтью, массу резервуаров, пароходов, станций, контор и пр. в различных странах, группа Шелл не смогла справиться с добычей "Казбекского синдиката"; добываемая нефть скоплялась в резервуарах и амбарах на промыслах; эти запасы на 1 января 1911 г. достигли 3.378.526 пудов!».

10 января 1911 г. банком Ротшильдов было получено письмо от Лейна, смысл которого состоял явно в том, чтобы побудить Ротшильдов ускорить определение их отношения к предложенному проекту. Обращая внимание на угрозу вторжения «Стандарт Ойл К°» в Грозненский нефтепромысловый район, Лейн указывал на необходимость срочного достижения соглашения между Ротшильдами и Детердингом. Но, очевидно, к этому времени вопрос о продаже «Русского стандарта» Детердингу уже был в принципе решен Ротшильдами. На следующий день Арон отправил Лейну письмо, в котором сообщал, что у него в банке не только разделяют мнение о необходимости скорейшего соглашения с Детердингом, но и готовы ради этого уступить в цене продаваемого ему предприятия, уменьшив ее с 9,2 млн. до 6 млн. руб..

По всей вероятности, разногласия по вопросу о цене были одной из важнейших причин, задерживавших решение Ротшильдов. Теперь, когда основные вопросы были улажены, казалось, что заключение соглашения — дело нескольких дней. Однако прошло еще полгода, а переговоры все продолжались. Хотя формально «Русский стандарт» являлся самостоятельным обществом, фактически он представлял собой органическую часть системы ротшильдовских нефтяных предприятий в России. Вычленить его из этой системы, не повредив остальным ее звеньям, оказалось весьма трудно.

Тесное переплетение интересов Ротшильдов и других крупнейших нефтяных фирм в России еще более осложняло эту задачу. Ротшильды стремились не допустить, чтобы продажа «Русского стандарта» Детердингу нарушила достигнутое ими ценой немалых усилия соглашение с Нобелями. Поэтомувопрос об отношениях с фирмой Нобелей занимал одно из центральных мест в ходе переговоров. Вместе с тем обе стороны хотели устранить на будущее возможность взаимной конкуренции в российских нефтяных делах. С этим было связано, в частности, рассмотрение ими путей согласования интересов в тех районах, где им грозило столкновение, — на Эмбе и в Майкопе. Обсуждались такие схемы проведения операции и организационная структура создаваемого предприятия.

Во второй половине мая появились признаки оживления переговоров. Арон выезжал на встречу с Детердингом и Лейном. Спустя неделю Лейн был приглашен в Париж на беседу с бароном Эдмоном. Однако из последующих писем Арона не видно, чтобы эти встречи принесли ощутимые результаты: продолжалось обсуждение деталей намеченной комбинации. И вдруг 27 июня от Лейна пришло письмо, побудившее ознакомившегося с ним в отсутствие Арона его помощника Вейла сейчас же доложить о нем барону Эдмону. Дело в том, что в этом письме Лейн предлагал приехать вместе с Детердингом в Париж для обсуждения вопроса о «вхождении» последнего в Каспийско-Черноморское общество и «Мазут». Ко встрече с Детердингом барон Эдмон отнесся отрицательно, мотивируя это тем, что его собственные идеи по данному вопросу «слишком далеки» от изложенных Лейном взглядов Детердинга, чтобы «разговор с ним казался полезным на данный момент». Однако он выразил желание видеть Лейна, чтобы рассмотреть с ним поднятые в его письме вопросы и изложить ему свою точку зрения.

Когда, вернувшись через день в Париж, Арон узнал о случившемся, отказ хозяина от встречи с Детердингом, вероятно, показался ему резковатым. Во всяком случае, вслед за письмом Вейла, в котором излагался ответ барона Эдмона, Арон направил Лейну еще одно письмо. «Г-н барон Эдмон просил Вас вчера приехать в Париж без г-на Детердинга, потому что хотел рассмотреть с вами особо комбинации, касающиеся вхождения г-на Детердинга в БНИТО — "Мазут"», — писал он. Однако есть некоторые другие вопросы, которые могли бы быть обсуждены между бароном Эдмоном и Детердингом. Поэтому, заключал Арон, «г-н барон Эдмон полностью полагается на Вас в отношении окончательного решения, лучше ли приехать Вам в Париж одному или вместе с г-ном Детердингом».

Обращает на себя внимание тот факт, что отрицательное отношение встретила в банке Ротшильдов не сама идея «вхождения» Детердинга в основные предприятия ротшильдовской нефтяной империи в России, а только условия реализации этой идеи. Что же касается самой идеи, то она вызвала интерес у барона Эдмона. Хотя к ее обсуждению стороны

приступили лишь некоторое время спустя, она явно стала оказывать воздействие на ход переговоров.

В это время переговоры вступили в стадию обсуждения устава общества, которое предстояло создать для приобретения предприятий «Русского стандарта». К переговорам были привлечены представители «Геконсолидеерде К°», которая должна была выступить учредителем нового общества. Их участие еще более осложнило переговоры. В письме Лейну от 22 июля Арон жаловался на представителей «Геконсолидеерде К°»: «Эти господа голландцы слишком высокого мнения о своем значении и влиянии... они думают, что любойакционер, каким бы значительным он ни был, должен оказывать им полное доверие, не претендуя даже на малейший контроль за управление предприятием».

Видимо, неуступчивость партнеров побудила Ротшильдов выдвинуть более жесткие требования. Мотивируя их, Арон писал Лейну 5 августа 1911 г.: «Совершенно верно, как это утверждает г-н Детердинг, что, когда возник вопрос о слиянии Русского стандарта и Казбекского синдиката, барон Эдмон согласился передать высшее руководство общим предприятием... г-ну Детердингу и его коллегам из Геконсолидеерде и Батаафше, но он также настаивал на том — и в этом вопросе, как вы могли заметить, фирма непреклонна, — что, прежде чем доверить высшее руководство этим господам, необходимо обеспечить другие дела, которые имеет фирма в России... Между тем соглашение с Мазутом — БНИТО, время действия которого будет ограничено, не сможет в достаточной мере гарантировать обеспечение интересов нашей группы». Вот почему Ротшильды настаивали на том, чтобы в уставе нового общества было оговорено их право иметь своего представителя в его правлении.

Любопытно, что именно в связи с этими трудностями в переговорах относительно «Русского стандарта» вновь был затронут в переписке между Ароном и Лейном вопрос о возможности распространения готовящейся сделки на «Мазут» и Каспийско-Черноморское общество. Однако на этот раз речь шла уже не о «вхождении» Детердинга в эти общества, а о приобретении их его группой. Заканчивая приведенное выше изложение позиции Ротшильдов по вопросу о «Русском стандарте», Арон заметил: «Я вижу из Вашего письма, что г-н Детердинг по-прежнему расположен приобрести Мазут — БНИТО; это столь радикальное решение, что мы сможем его глубоко изучить лишь после возвращения с каникул».

Итак, переговоры о порядке «Русского стандарта» стали неуклонно перерастать в переговоры о судьбах всей ротшильдовской нефтяной империи в России. Создается даже впечатление, что, проявляя неуступчивость в вопросе о «Русском стандарте», Детердинг стремился побудить Ротшильдов пойти на более радикальное решение проблемы. В конце сентября переговоры «по делу Казбекский синдикат — Русский стандарт» опять зашли в тупик. «Я имел сегодня разговор с этими господами, — писал Арон Лейну 30 сентября, сообщая о своей беседе с Ротшильдами, — и должен вам сказать, что на них производит очень плохое впечатление непримиримость гг. Стюарта и Детердинга». В результате Лейн был снова приглашен в Париж. По-видимому, на этот раз ему удалось склонить Ротшильдов к решению вступить в обсуждение с Детердингом вопроса о продаже ему остальных своих предприятий в России.

В то время как переговоры с «голландцами» о «Русском стандарте» продолжались, с конца октября началась подготовка встречи Арона, Лейна и Детердинга, преследовавшей целью рассмотрение более широкого круга проблем. Судя по тому, что к подготовке этой встречи привлекались «для обсуждения некоторых деталей» члены правления Каспийско-Черноморского общества И.Браун и А.М.Фейгль, а также компаньоны Ротшильдов по обществу «Мазут» братья Поляк, речь должна была пойти об этих обществах. Об особомзначении готовящейся встречи свидетельствует и то, как тщательно выбиралось место для нее. В письме Лейну 27 октября Арон высказал мнение, что «в самом Лондоне» они не смогут «работать спокойно и эффективно», так как Детердинг и Лейн будут часто отвлекаться, находясь на «столь небольшом удалении от Сити». Он предложил на выбор: Фолкстон, Булонь или Брюссель.

В заключение Арон отмечал, что очень хотел бы, прежде чем вступить в дискуссию с Детердингом по «большому вопросу о слиянии», переговорить с бароном Эдмоном, но тот находится в Мадриде. На следующий день, когда Арону все же удалось установить связь со своим шефом, от барона Эдмона, оказавшегося уже в Биаррице, поступила телеграмма: «Вопрос, поставленный в письме Лейна, слишком важен, чтобы его можно было обсуждать где-нибудь, кроме Парижа. Прошу Вас отложить всякие поездки до моего возвращения».

Судя по письмам и телеграммам Арона, Детердинг явно форсировал созыв совещания, в то время как барон Эдмон стремился его несколько отсрочить. В частности, 7 ноября Арон телеграфировал Лейну, что барон просит отложить совещание на несколько дней, так как ему необходимо получить некоторые дополнительные сведения. Но, вероятно, это не входило в планы Детердинга.

В понедельник, 9 ноября, Ароном была получена от Лейна телеграмма, в которой запрашивалась точная дата совещания. Барон Эдмон к этому времени еще не вернулся с воскресной охоты, и Арону стоило немало труда связаться с ним по телефону. Барон сказал, что будет рад, если совещание состоится в четверг. Этот ответ на телеграфный запрос Лейна Арон счел нужным сообщить ему письмом, добавив от себя, что Детердинг и Лейн могут избрать и другой день, «но не ранее четверга».

Очевидно, в четверг и пятницу, 12 и 13 ноября 1911 г., совещание и состоялось. Из последующих писем Арона можно составить общее представление о его результатах. На нем было достигнуто соглашение между Ротшильдами и Детердингом о приобретении последним Каспийско-Черноморского общества и «Мазута». Но это соглашение было лишь парафировано договаривающимися сторонами и подлежало ратификации. В частности, Детердинг оставил за собой право утвердить соглашение лишь после ознакомления с ним «его коллег из Гааги». В банке Ротшильдов, видимо, не предполагали, что это займет много времени. В письме Лейну 28 ноября сообщая о том, что «все здесь смогли оценить ту важную роль, которую Вы сыграли в переговорах», Арон заключал: «Мы надеемся, что в течение следующей недели сможем реализовать эту комбинацию».

Однако прошло две недели, а Детердинг даже еще не выезжал в Гаагу. Между тем переговоры между Ротшильдами и Детердингом не остались в тайне. Заинтересовавшись слухами о них, в Париж прибыл директор правления Товарищества «Бр. Нобель» Грубе. Ничего не выведав у Арона, он отправился в Лондон, где имел беседу с Детердингом. Арон не на шутку встревожился. 13 декабря он отправил Лейну письмо, в котором просил сообщить, о чем была эта беседа и не проговорился ли Детердинг о парижском соглашении. А в заключение, обращая внимание на то, что братья Поляки, «которые вот уже несколько недель оторваны от своих дел, с нетерпением ожидают момента, когда они смогут возвратиться в Россию», Арон выражал надежду, что Детердинг вближайшее время отправится в Гаагу.

Но, несмотря на то, что «коллеги» Детердинга в Гааге, как стало известно Арону, одобрили основные положения соглашения, высказав лишь некоторые оговорки второстепенного характера, официального его утверждения Детердингом не последовало. Обеспокоенный этим, Арон в письме Лейну от 19 декабря, ссылаясь вновь на необходимость срочного возвращения братьев Поляков в Россию, просит его использовать все свое влияние на Детердинге, «чтобы дело было урегулировано как можно скорее». Но только он отправил это письмо, как из Лондона было получено известие, что Детердинг собирается выехать в Стокгольм. Сообщая телеграммой Лейну о получении этого известия, Арон писал: «Мы очень надеемся, что прежде Детердинг вы- шлет нам официальное подтверждение заключенного соглашения, подтверждение, которое должно было иметь место немедленно после заседания в Гааге».

В письме, отправленном 20 декабря, Арон пояснял Лейну, что эта телеграмма была написана под диктовку барона Эдмона.

Лишь 21 декабря в банке Ротшильдов было получено письмо Детердинга, прояснившее причину его промедления. Детердинг заявлял, что, прежде чем ратифицировать парижское соглашение, он хотел бы получить точные сведения по ряду вопросов. Судя по ответу Арона, а также по его письмам Лейну, Детердинг выражал сомнения в том, соответствует ли согласованная в Париже оценка предприятий Каспийско-Черноморского общества и «Мазута» действительной их стоимости и доходности. У Ротшильдов такой шаг Детердинга, явно преследовавший цель выторговать дополнительные уступки, вызвал возмущение. «Я должен Вам сказать, — укорял Арон Лейна, — что эти господа были очень удивлены, увидев, что вопросы, которые уже были решены, снова поставлены на обсуждение».

В следующем письме от 22 декабря Арон внушал Лейну, что он должен «отдать себе отчет в том неприятном впечатлении,

которое произвел на этих господ образ действий Детердинга».

Тем не менее ответ Арона Детердингу свидетельствовал о стремлении Ротшильдов проявить понимание предъявленных им претензий. В письме Арона от 22 декабря выражалась готовность принять некоторые предложения Детердинга, касающиеся, в частности, Каспийско-Черноморского общества. Вместе с тем была достаточно твердо отклонена его попытка поставить вопрос о том, что в случае, если прибыли «Мазута» в 1912—1914 гг. окажутся ниже, чем в 1909—1911 гг., то часть уплаченной его бывшим владельцам суммы будет возвращена ими новым хозяевам. В заключение Арон писал Детердингу: «Я думаю, что эти сведения вполне удовлетворят Вас, и настоятельно прошу соблаговолить ускорить сообщение нам Вашего мнения относительно окончательного завершения дела. Господа бароны Эдмон и Эдуард собираются в ближайшее время покинуть Париж на несколько месяцев, и Вы понимаете всю выгоду как для Вас, так и для нас не оставлять вещи в неопределенном положении на такой длительный срок».

Однако на этом этапе Детердинг отнюдь не был склонен проявлять поспешность. Впрочем, надо отдать должное и Ротшильдам: хотя ими решался вопрос о многомиллионной сделке, они не изменили своим планам и вназначенное время отправились в запланированные путешествия. Именно благодаря этому в нашем распоряжении оказался документ, дающий возможность установить, какие же изменения были внесены в соглашение между Ротшильдами и Детердингом на заключительной стадии переговоров во второй половине января 1912 г. в Лондоне, где интересы банка представляли Джеймс Ротшильд, сын барона Эдмона, и Вейл.

Поскольку оба барона — Эдуард и Эдмон, возглавлявшие банк, были в отъезде (а без их одобрения соглашение не могло быть заключено), Арон 27 января 1912 г. направил им для ознакомления выработанный в Лондоне новый текст соглашения, сопроводив его письмом, в котором анализировались важнейшие из внесенных изменений.

Наиболее серьезной уступкой Ротшильдов явилось снижение цены на имущество Каспийско-Черноморского общества с 5 до 4 млн. рублей. Кроме того, Детердинг настоял, чтобы эта сумма выплачивалась прежним владельцам предприятия не деньгами, а акциями «Ройял Датч». Продажная стоимость «Мазута» была оставлена прежней — 20 млн. руб. Не добившись включения в соглашение условия, согласно которому продавцы обязывались вернуть покупателям часть суммы, полученной ими при продаже «Мазута», в случае если бы его прибыли потребовал от Ротшильдов «морального обязательства», что цифры прибылей этого общества за 1908—1910 гг. (послужившие основой для установления его продажной цены) совершенно точны. Существенному изменению подвергся пункт, по которому прежние владельцы Каспийско- Черноморского общества должны были получить тантьему в 2 млн. руб., если в следующем году добыча на нефтяных промыслах общества в Сураханах составит 10 млн. пудов. По настоянию Детердинга право на получение тантьемы было сохранено лишь при условии, если добыча нефти будет составлять 15 млн. пуд. при ее себестоимости не свыше 10 коп. за пуд.

Детердинг должен был сообщить о внесенных в соглашение изменениях «своим коллегам», собрание которых было назначено в Гааге на 7 февраля 1912 года. До этого предстояло уладить еще кое-какие детали, для чего на переговоры с Детердингом вновь выехали Браун и один из братьев Поляков. «Я надеюсь, что после совещаний, которые вы будете иметь с гг. Брауном и Поляком, не останется более ни одного нерешенного вопроса и в короткий срок мы сможем заключить окончательный договор», — писал Арон Детердингу 6 февраля. А через десять дней, 16 февраля, он телеграфировал барону Эдмону, находившемуся в то время в Давосе: «Дело окончательно заключено».

Условия заключенной сделки в общих чертах известны. За свое участие в Каспийско-Черноморском обществе и «Мазуте» Ротшильды получали 27,5 млн. руб. В эту сумму входили стоимость имущества каждого из обществ, а также положительное сальдо их кредитного баланса, определенного в 3,5 млн. руб. Ее выплата должна была производиться на 60% акциями «Ройял Датч» и на 40% акциями «Шелл». Кроме того, Ротшильдам причитались кое-какие дополнительные суммы в случае успешной реализации имевшихся товарных запасов и достижения обусловленного соглашением уровня добычи нефти.

С заключением между Ротшильдами и Детердингом соглашения относительно Каспийско-Черноморского общества и Мазута» исчезли препятствия, мешавшие им договориться по вопросу о продаже «Русского стандарта». В общей сложности Ротшильды должны были получить запроданные ими нефтяные предприятия в России около 35 млн. руб.

Итак, из писем Арона следует, что некоторые суждения историков относительно возможных мотивов свертывания нефтяной империи Ротшильдов в России весьма далеки от действительности. Этот шаг не был ни выражением протеста против проводимой царизмом политики антисемитизма, ни результатом предвидения грядущих революционных потрясений. Более того, Ротшильды вообще не собирались уходить из России. Решение отказаться от участия в ее нефтяных делах не являлось результатом их собственной инициативы. Оно было навязано им в ходе переговоров с Детердингом. К сожалению, на вопрос о причинах, побудивших Ротшильдов принять решение о продаже Детердингу принадлежавших им в России предприятий, письма Арона не дают прямого ответа. Ротшильды отдавали себе отчет в том, что положение их предприятий в России было не блестящим. Однако они не видели в нем ничего угрожающего. Их беспокоили лишь отдельные слабые звенья созданной ими в России сложной системы добывающих, перерабатывающих и сбытовых предприятий. Ради укрепления этой системы в целом они вступили на путь ликвидации наиболее уязвимого ее звена — «Русского стандарта». Ради той же цели они упорно в течение десяти месяцев торговались с Детердингом, отстаивая такие условия сделки, при которых остальные их предприятия в России не пострадали бы от продажи «Русского стандарта». И, наконец, Ротшильды далеко не сразу откликнулись на предложение Детердинга о более радикальном решении проблемы, продолжая еще четыре месяца вести переговоры, по-прежнему исходя из необходимости сохранения основных своих предприятий в России.

Таким образом, нет оснований для соблазнительного на первый взгляд предположения, не было ни решение Ротшильдов оставить нефтяные дела в России обусловлено ухудшением их состояния. Против такого предположения говорят и условия соглашения Ротшильдов с Детердингом. По свидетельству Джеретсона, сумма, полученная Ротшильдами за «Мазут» и Каспийско-Черноморское общество, представляла собой 150-процентную оценку их стоимости. Но судя по тому, что Ротшильды на последней стадии переговоров без особых колебаний согласились на некоторое снижение первоначально установленной цены, они усматривали выгоду сделки с Детердингом не только в получении суммы, в 1,5 раза превышавшей стоимость продаваемых ими предприятий.

В чем же заключалась эта выгода? Когда в середине 80-х годов XIX в. Ротшильды, учредив Каспийско-Черноморское общество, обосновались в нефтяной промышленности России, их сила состояла в непосредственном единении промышленного и торгового предприятия с банком. Эта сила позволила им потеснить остальные фирмы, занять ведущее место в экспорте российской нефти и начать борьбу за внутренний рынок против Товарищества «Бр. Нобель». Но в начале XX в. преимущества Ротшильдов потеряли свое значение. К этому времени завершился в общих чертах процесс становления организационных форм монополий и финансового капитала. В нефтяном деле (где борьба за источники сырья и рынки сбыта сразу же приобрела всемирный характер) это привело кобразованию международных по масштабу деятельности, но в то же время отчетливо специализированных по своему профилю нефтяных объединений, сосредоточивших в своих руках добычу, переработку, транспортировку и сбыт нефти и нефтепродуктов. Находясь в силу мультинационального размаха их операций в тесном взаимодействии со многими банками (причем в разных странах мира), эти объединения оказались настолько могущественны, что не только не превратились в орудия господства какого-либо одного банка или банковской группы, но, наоборот, сами стали использовать некоторые «дружественные» им банки в своих целях. Именно таковы были три главные сверхмонополии, фактически поделившие тогда между собой мировой нефтяной рынок, — «Стандарт Ойл К°», «Ройял Датч -Шелл» и «Нобель».

Предпринимавшиеся некоторыми весьма могущественными банками попытки непосредственно внедриться в нефтяное дело оказались в начале XX в. малоудачными. Не преуспел в этом деле даже такой колосс, как «Дойче Банк».

Что касается Ротшильдов, то на внешних рынках они не смогли конкурировать со «Стандарт Ойл К°» и «Ройял Датч — Шелл», внутри России им пришлось признать первенство Нобелей. Достигнутое на этой основе размежевание между Нобелями и Ротшильдами было поставлено под угрозу в результате вторжения Детердинга в российскую нефтяную промышленность. В создавшейся ситуации Ротшильды оказались перед необходимостью решить вопрос о будущем своих предприятий в России. По всей вероятности, в ходе переговоров с Детердингом они в конечном итоге пришли к выводу о бесперспективности дальнейшего самостоятельного ведения ими нефтяных дел.

Передавая эту функцию Детердингу, Ротшильды, однако, не собирались вообще отказаться от участия в нефтяных делах. Вместо своих предприятий в России они получали солидные позиции в тресте «Ройял Датч — Шелл» (20% его акций). Тем самым, как справедливо полагал Арон, был решен «вопрос о слиянии», то есть объединении империй Ротшильдов и Детердинга.

Таким образом, история переговоров о продаже нефтяных предприятий Ротшильдов в России тресту «Ройял Датч — Шелл» отражает стержневые для начала XX в. объективные процессы складывания зрелых форм финансового капитала и изменения на этой основе расстановки сил в борьбе за мировой нефтяной рынок.

***

История народного хозяйства России начала XX в. дает нам и некоторые другие примеры ее превращения в арену действия зарождающихся многонациональных корпораций. По большей части это были корпорации, контролируемые иностранными капиталами, для которых Россия была объектом экспансии. Однако оформление многонациональных корпораций происходило и на российской почве. Наиболее яркий пример тому — Нобелевская корпорация.

Как уже отмечалось выше, еще в конце XIX в. деятельность Товарищества бр. Нобель приобрела международный масштаб. Вхождение Товарищества в 1906 г. в Европейский нефтяной союз — тесные связи с Эншильда Банк, закономерное участие германских банков в реализации выпусков его акций, — все это придавало Нобелевскому концерну поистине многонациональный характер. Но это была многонациональная корпорация, контролировавшаяся неиностранными, а российскими капиталами.

Трудно сказать как развивалась бы деятельность созданных в 1912—1913 гг. российскими банками в Лондоне Рашен Дженерал Ойл Компани и Рашен Тобако Компани, но уже первые шаги организаторов этих концернов свидетельствуют об их стремлении привлечь иностранные капиталы, а не ограничиваться лишь российским рынком.

Вместе с тем, как показало исследование В.С.Дякина «Германские капиталы в России. Электроиндустрия и электрический транспорт» (М., 1971), посвященное вопреки своему названию анализу деятельности именно многонациональных концернов в России, в их развитии все большее значение приобретали российские капиталы в лице местных банков и промышленных компаний.

Таким образом, в зарождении и утверждении многонациональных корпораций в России проявились те чрезвычайно противоречивые тенденции, которые несло происходившее международное переплетение капиталов.